Комон, стьюпид! Или Африканское сафари по-русски - Страница 28

Остальные четыре девушки иногда перешептывались, но были горды тем, что им ничего не надо в себе менять, и просто ожидали, на кого падет выбор Аркадия.

Единственный мужчина пользовался тем, что понравился женщинам, и свою работу старался переложить на нас. Мы принимали это как дар судьбы, а Аркадий в это время сидел за компьютером и общался по Интернету.

Через месяц, благодаря Лидочкиным стараниям, я похудела на четыре килограмма, а Лидочка, при моем непосредственном участии, сделала такой салатик, что Аркадий взвыл от удовольствия и съел его весь, не дав испробовать никому.

Еще через неделю Лидочка снова начала всех заводить:

– Пусть скажет, кто нравится ему больше всех. А то мы так и будем в девках сидеть и ждать непонятно чего.

Аркадий теперь приходил на работу не в девять, а в десять, а иногда и позже.

Вот и сегодня уже было начало одиннадцатого, а Аркадия все не было.

– Все! – не выдержала Лида и направилась к его компьютеру. Хочу посмотреть, с кем он общается целый день, пока мы за него делаем работу.

Она подошла к рабочему столу Аркадия и включила компьютер. Еще несколько минут, и весь коллектив читал письма, которые сохранились у Аркадия в почте.

– Кучерявая овца – это кто? Я? – кричала Леночка.

– А я кривоногая? Девочки, я что, кривоногая? – возмущалась Катерина.

– Ах, ему не нравятся мои ресницы! – с иронией говорила Танечка. – Вот я его реснички пообщипаю, тогда мои ему точно понравятся.

Все это мы нашли в письме, которое Аркадий писал своему закадычному другу. В конце послания он отмечал, что все-таки есть одна личность, которая заставляет его содрогаться только от одного взгляда. Так как про меня ничего плохого сказано не было, все решили, что это я.

Мне это льстило, но не нравился мне этот Аркадий. Все девочки смотрели на меня с ненавистью, и даже Лидочка, салат которой, по мнению Аркадия, катил только на три балла, еле сдерживалась, чтоб не сказать, что задница у меня все равно толстая, несмотря на все ее старания.

Ссориться все-таки не стали и побрели на свои рабочие места.

Вскоре появился Аркадий. Веселый и счастливый.

– Девочки… – начал он свою исповедь с порога. Вы все такие хорошие… Я вас всех так люблю… Вы простите, что не сказал вам самого главного. Не важно, какого цвета у вас волосы, толстые или худые бедра, и не важно, умеете ли вы готовить. Самое главное – это вспышка, момент. И вы уже не в силах забыть. Понимаете? Я влюбился и не хочу от вас скрывать этого. Но самое главное, что это чувство взаимное. Мне тоже ответили.. Понимаете? Меня любят.

Все посмотрели на меня. Я залилась краской, пожала плечами и замотала головой. Все поняли, что не я его избранница, и вздохнули с облегчением.

После окончания рабочего дня никто домой идти не хотел. Все ждали, когда Аркадий удалится, чтобы потом обсудить все, что произошло.

Ровно в пять Аркадий попрощался и ушел.

Все подошли к окну и увидели, как Аркадий садится в машину к начо.

Оба светились от счастья. Вскоре в нашем коллективе опять воцарилась хорошая, дружная атмосфера. Аркадий продолжал работать, иногда просил у меня рецепты тортиков и пирогов, а очень скоро на входной двери нашего учреждения снова появился плакат «Женский коллектив – катастрофа». А вот кто его повесил, я не знаю. Может, сам Аркадий? А может, начо?

День девятнадцатый

Сегодня уже среда.

Через два дня я:

1. Увижу Кейптаун.

2. Увижу Сергея.

3. Надену свой новый красный пеньюар и буду ждать его в своей спальне.

4. Если он переспит со мной, то я утром же заставлю его жениться. На мне.

5. Если он не переспит, то я все равно заставлю его жениться. На мне. А переспит он со мной позже.

Мы целый день сидели дома.

Денис приехал повидать меня вечером. Анька не захотела мешать нашему общению и пошла к себе в комнату.

Я налила Денису чай и села за стол.

– Скажи мне, а на русской вечеринке тебе кто-то приглянулся? – поинтересовался Денис.

Я засмущалась, но потом все-таки решила сказать ему:

– Да, Сергей.

Денис вздохнул.

– Забудь. Это птица не твоего полета.

– Потому что я не еврейка?

– Национальность тут совсем ни при чем. Просто послушай моего совета. Он никогда не посмотрит в твою сторону. Да, он может быть очень милым и общаться с тобой, но это просто вежливость, не больше.

Я надула щеки.

– Ты не можешь быть уверенным в этом на все сто процентов.

– На сто не могу. Но на девяносто девять и девять десятых я уверен.

– Почему? Объясни.

– Я знаю Сергея около пяти лет. И вижу, что его может заинтересовать женщина, которая, – тут он начал загибать пальцы и считать, – во-первых, много читает; во-вторых, интересуется спортом; в-третьих, хорошо готовит. В-четвертых, его последней пассией, с которой он расстался буквально пару месяцев назад, была журналистка с двумя высшими образованиями, пятью иностранными языками, да к тому же с фигурой фотомодели и большой красивой грудью. Тебе это о чем-то говорит?

– Мне надо купить лифчик, который поднимает грудь?

– Нет. Тебе надо просто забыть о нем.

Когда Денис уехал, я закрылась к своей комнате и разревелась.

Потом села и написала письмо Всевышнему:

Здравствуй, Господи.

У меня к тебе несколько вопросов.

Скажи мне, почему ты создал меня такой?

Почему ты не дал мне хотя бы на сто грамм больше мозгов или, на худой конец, красивые ноги? Почему, ну почему ты кому-то с барского плеча даешь и богатого отца, и светлые волосы, и жесткий характер (Ксения Собчак), а мне достался отец-инженер-механик, по стопам которого я пошла, темные волосы и характер белочки, которая всю жизнь скачет с ветки на ветку и грызет орешки-объедки?